«Интересно, что ему там понадобилось? Или он собрался разведать другие кладки золота сам, без меня? Глупец, их там нет!» – подумал Ланселот. В его планы вовсе не входило при путешествии внутрь лодки чье-либо соседство. А тем временем Тивел уже скрылся за изломом корпуса. Преодолевая сопротивление толщи воды, Ланселот отправился за ним, держа в руке свой заветный сундучок. Слитки скользили и проваливались под ногами, обутыми в тяжелые боты со свинцовыми накладками, но, отчаянно отгребаясь руками и цепляясь за края обшивки корпуса, он все-таки сумел достичь искореженной палубы. С трудом отдышавшись – возраст и глубина давали о себе знать, – он огляделся. Дальше, внутри субмарины, царила кромешная тьма. Он включил фонарь, который был укреплен на его шлеме, и медленно стал пробираться через отсек. По его расчетам, заряд надо было установить посередине корпуса, в центральном пульте управления, иначе, если взрыв прогремит в носу или на корме, лодку может просто развернуть по оси, перпендикулярно краю пропасти, и она туда не соскользнет. Вот он добрался до места, где должна быть дверь в перегородке торпедного отсека, которую он тогда успел закрыть перед самым носом у своих преследователей, однако теперь ее не существовало, а края дверного проема были изорваны – видимо, дверь после того, как они вышли через торпедный аппарат, все-таки успели снести направленным взрывом. Он представил себе, как Хашимото выдергивает чеку из гранаты и кладет ее под торпеду, ее взрыв сливается с взрывом слетающей с петель тяжелой двери, а из открывшегося проема смотрят искаженные диким ужасом лица солдат. Какой же здесь был ад!

Проходя через второй отсек, он ожидал увидеть хоть какие-то останки тех, кто погиб здесь полвека назад, но ничего не обнаружил – время и обитатели океанских глубин сделали свое дело. Небольшие рыбьи стайки серебряными проблесками мелькали в свете фонаря, кое-где по пустым коридорам медленно проплывали светящиеся тела медуз самых разных расцветок и форм: одни напоминали купола, другие осьминогов или львиные гривы, – все это делало картину затопленного судна одновременно и жутко прекрасной, и нереальной. Лишь кое-где на полу валялись какие-то бурые комья, в которых он с трудом узнал изъеденное ржавчиной стрелковое оружие. Время шло, вот и центральный отсек, но Пола пока что не видно, где же он? Неожиданно раздался сильный скрежет, будто по железному полу волокут что-то очень тяжелое. Сделав еще десяток шагов, Ланселот наконец обнаружил Тивела, стоявшего посередине отсека к нему спиной. Но что это он делает?! Пол, схватив за ручку огромный металлический ящик, который должен был весить никак не меньше полутонны, волок его по полу, причем делал он эту работу, требующую усилий никак не менее шести человек, один и необычайно легко, без каких-либо видимых усилий. Вглядевшись, Ланселот с изумлением узнал в этом предмете тот самый ящик, в который тогда, в Новом Берлине, положили похищенный «Маш-Мак». «Неужели ящик пустой, а устройство кто-то уже забрал? – на миг мелькнула у него мысль, но он сразу ее отогнал как нереальную. – Но тогда почему он его двигает так легко?»

– Пол! – позвал он по имени, не надеясь, впрочем, что его услышат через толщу воды, однако тот резко обернулся, круглое стекло шлема попало в луч фонаря, Ланселот увидел его лицо и вздрогнул – оно не было похоже на лицо Тивела. От былого добродушия не осталось и следа, черты его заострились, закаменели, глаза пылали красным огнем, который он уже видел когда-то у другого, так памятного ему существа.

– А, это ты?! – послышалось пробившее даже разделявший их трехметровый слой воды рычание. – Я ждал тебя, папа. Ты удивлен? Ну да, я никакой не Пол Тивел, а Гэлахэд – сын Ланселота и Элейны. Помнишь ее? Думаешь, зачем я разыскал тебя и взял сюда с собой? Ты считал, что победил Элейну, что уничтожил ее, что спас свой никчемный мир? Глупец, Зло бессмертно! Мать просила оставить тебя в живых, но у меня на этот счет другое мнение. Ты годен лишь на то, чтобы стать сакральной жертвой, и когда ты умрешь, а это произойдет очень скоро, естественный порядок вещей будет восстановлен.

Тут он заметил в руке Ланселота чемоданчик и понял его назначение. Гэлахэд рванулся вперед и резким ударом выбил из рук старика бомбу, отбросив ее далеко в сторону, а самого припечатал к переборке так, что у того потемнело в глазах. Тут Ланселот почувствовал, как что-то, подобно тискам, сжало его горло – это была рука Гэлахэда, точнее, того, в кого он на глазах превращался: из разорванной перчатки гидрокостюма вырвались наружу когти, шлем, больше не нужный, слетел с его головы, но она уже не была головой человека. Перед Ланселотом стояло рогатое чудовище с горящими красными углями-глазами, загнутым орлиным клювом вместо носа и ощеренной хищной пастью, вооруженной длинными острыми клыками.

В этот момент корпус субмарины страшно вздрогнул, колыхнулся, накренился по борту и пришел в движение, сопровождаемое душераздирающим скрежетом металла по камню. То ли их неравная борьба была тут последней каплей, то ли перемещение тяжелого ящика сместило центр тяжести, а может быть, рабочие к этому времени успели освободить от груза золотых слитков ранее прижатую ими часть корпуса, но лодка медленно начала скользить в пропасть. Демон, в которого превратился Пол-Гэлахэд, отпустил его и погнался за ящиком, который уполз далеко в сторону, схватил эту свою добычу и, больше не обращая внимания на Ланселота, быстро потащил ее в нос, к выходу. Ланселоту стало ясно, что, двигаясь следом за ним, он не успеет покинуть лодку прежде, чем она сорвется в пропасть, после чего сработает заряд самоликвидации, когда-то установленный Хашимото на глубину. Тут Ланселот вспомнил, что на центральном посту должен быть люк для выхода наверх через боевую рубку, и, возможно, он был открыт в тот момент, когда лодка тонула, и экипаж мог пытаться ее покинуть. В самом деле, невдалеке с потолка свисал рукав, который обычно прикрывает ведущую в рубку шахту в момент выхода через нее экипажа. Ланселот кинулся к этому месту и заглянул в шахту. Слава богу, кажется, все люки наверху открыты. Он отстегнул свинцовые подошвы, и его начало быстро втягивать в шахту, а затем выбросило наружу. Однако он понимал, что это не принесет ему спасения, потому что подняться на поверхность живым без длительной декомпрессии он не сможет. Каково же было его изумление, когда рядом с собой он увидел колокол. Очевидно, всколыхнувшись, лодка откинула его в сторону от носа, ближе к середине. Корпус лодки, падающей в пропасть, удалялся, и колокол, двигаясь как маятник, уже начал обратное движение. Терять драгоценные мгновения было нельзя. Ланселот поднырнул под днище и, обнаружив, что люк колокола открыт, туда полез. Его неожиданно подхватили под руки и втащили внутрь полностью. Оказалось, что все четверо водолазов уже там, не хватает лишь одного.

– Вы не видели мистера Тивела? – спросил его один из них.

– Видел, но он забрался слишком далеко внутрь подлодки и выбраться наверняка уже не успел, – ответил он. – Быстрее поднимаемся, потому что сейчас будет большой взрыв, и колокол может сорвать с троса, тогда пропадем все!

Люк быстро задраили, по переговорному устройству дали команду на срочное всплытие, насколько это можно считать срочным, потому что подъем все равно надо выполнять с остановками для выравнивания давления, чтобы не получить баротравму легких, однако выбирать в этот момент не приходилось. Колокол немедленно пошел вверх. Ланселот мысленно отсчитывал время, ожидая взрыва и моля Бога, чтобы он произошел как можно скорее. Через десять секунд тряхнуло так, что все попадали со своих мест, но трос, к счастью, выдержал, и всплытие продолжалось, теперь уже со всеми положенными остановками. Наконец колокол достиг поверхности, и, побыв еще некоторое время в барокамере, все окончательно смогли выйти наружу.